Редакция автора от 30.XII.1999
Все мы здесь в желанье ласки Славим Вакха и Любовь. Славим песни, славим пляски! Пусть бежит по жилам кровь. Пусть живём мы в вечной сказке, В этом нашей жизни суть, Счастья хочешь, счастлив будь Нынче, завтра неизвестно. Юность, юность, ты чудесна, Хоть проходишь быстро путь! |
(карнавальная песнь, сочинённая Лоренцо Великолепным)
Ты ночь здесь видишь в сладостном покое: Из камня Ангелом изваяна она, И если спит, то жизнию полна: Лишь разбуди, заговорит с тобою! |
Мне сладок сон, и слаще камнем быть. Во времена позора и паденья Не слышать, не глядеть одно спасенье... Умолкни, чтоб меня не разбудить. |
И высочайший гений не прибавит Единой мысли к тем, что мрамор сам Таит в избытке, и лишь это нам Рука, послушная рассудку, явит. |
МАНЬЕРИЗМ
Я получил за труд лишь зоб, хворобу (Так пучит кошек мутная вода, В Ломбардии нередких мест беда!) Да подбородком вклинился в утробу.
Грудь как у гарпий; череп, мне на злобу,
Сместились бедра начисто в живот;
Свисает кожа коробом вперёд,
Средь этих-то докук |
1509-1510 |
Здесь делают из чаш мечи и шлемы И кровь Христову продают на вес, На щит здесь тёрн, на копья крест исчез, — Уста ж Христовы терпеливо немы.
Пусть он не сходит в наши Вифлеемы
Мне не грозят роскошества обузы,
Но если Бедность ставой Бог одел, |
1512 |
Живу в грехе, погибелью живу я, И правит жизнью грех мой, а не я; Мой спас Господь: я сам беда моя, Слаб волею и воли не взыскуя.
Свободу в плен, жизнь в смерть преобразуя, |
?1525 |
Уж сколько раз, в чреде немалых лет, Мервим, язвим, и все же не сыт тобою Я был, мой грех! А ныне, с сединою, Ужель поверю в лживый твой обет?
Цепей, расковок как обилен след
Кляну тебя, Любовь, но жажду все же,
Пиле, червю грызть уголья негоже; |
?1525 |
Когда скалу мой жесткий молоток В обличия людей преображает, — Без мастера, который направляет Его удар, он делу б не помог,
Но Божий молот из себя извлек
Чем выше взмах руки над наковальней,
Мне глыбою коснеть первоначальной, |
(смерть брата или Виттории, или 30-е или 50-е гг.) |
Я только смертью жив, но не таю, Что счастлив я своей несчастной долей; Кто жить страшится смертью и неволей, Войди в огонь, в котором я горю. |
ок.1532 |
Я тем живей, чем длительней в огне, Как ветер и дрова огонь питают, Так лучше мне, чем злей меня терзают, И тем милей, чем гибельнее мне.
Ночь! сладкая, хоть мрачная пора,
Ты тяжесть дум снимаешь до утра,
О сумрак смерти, знаменье предела
Ты можешь врачевать недуги тела, |
ок.1545 |
И высочайший гений не прибавит Единой мысли к тем, что мрамор сам Таит в избытке, и лишь это нам Рука, послушная рассудку, явит.
Жду ль радости, тревога ль сердце давит,
Не власть Любви, не ваша красота,
Затем, что смерть с пощадою слита |
40-е гг. |
Уж чуя смерть, хоть и не зная срока, Я вижу: жизнь всё убыстряет шаг, Но телу ещё жалко плотских благ, Душе же смерть желанее порока.
Мир в слепоте: постыдного урока
Когда ж, Господь, наступит то, чего
На что нам свет спасенья твоего, |
1555 г. |
Прочь от любви, прочь от огня, друзья! Ожог тяжёл, ранение смертельно, Сопротивленье натиску бесцельно, — Ни бегством, ни борьбой спастись нельзя.
Прочь! Я пример, как злобствует, разя
Прочь, прочь скорей от первого же взгляда! |
(неоконч.) |
Когда ты, донна, приближаешь Свои глаза к глазам моим, — В их зеркале себе я зрим, А ты себя в моих отображаешь. Меня, увы, ты созерцаешь Таким, как есть, в болезни и летах, А я тебя светлей звезды лучистой; И небу мерзостно, ты знаешь, Что я, урод, живу в благих очах. Во мне ж, уроде, виден лик твой чистый... |